Леон Мусаев: «Приложу все усилия, чтобы и через 10 лет играть в „Зените“»

— О вас известно не очень много, кроме того, что вы играете в «Зените». А с чего все начиналось?

— Папа отвел меня в футбол в шесть лет, я попал на просмотр в «Смену». Мой первый тренер — Иван Шабаров. Там начал, так и продолжаю до сих пор.

— Имя у вас для «Зенита» практически идеальное. Откуда оно?

— Моим родителям очень понравился фильм «Леон» с Жаном Рено. Так оно и появилось.

— Имя при этом похоже на армянское, отчество — Нариманович — и фамилия — на азербайджанские. Это как?

— А у меня корни в Дагестане. Папа оттуда. Там живет много разных народов. Я — табасаранец.

— Что нужно знать о табасаранцах тем, кто не знает про них ничего?

— Табасаранский — очень трудный язык. Считается вторым в мире по сложности. Первый — какой-то японский диалект. Мне самому тяжело дается. Когда езжу туда отдыхать, начинаю что-то понимать, но возвращаюсь в Питер и забываю. Очень трудно.

— В Дагестане вас воспринимают как игрока «Зенита»?

— Да! Очень за меня болеют, переживают. В Саратове у меня тоже много родственников, так они смотрят каждый мой матч, поддерживают постоянно. Я им очень благодарен за это.

— У тех, кто оканчивает футбольные школы, разные настроения. Те, кто пробился дальше, живут с крыльями за спиной. У кого не вышло — все иначе. Вам бывало когда-нибудь страшно, что все зря?

— Бывало, что переживал, но в Академии все шло более-менее гладко. Спасибо тренерам, что верили в меня. Я почти всегда был капитаном, лидером, старался работать много. Так что проблем не возникало.

— Из-за чего вам так доверяли?

— Наверное, в борьбе не уступал. Был не самым технически одаренным, но сражался до конца. Трудился.

— Это генетическое?

— Мне папа не давал никогда расслабиться. Требовал от меня максимум, ругал даже после тренировок, если что-то не получалось. И я старался изо всех сил.

— Два года назад вы довольно часто — причем здесь же, в Испании, — выходили в контрольных матчах при Мирче Луческу. Тогда уже было видно, что с отбором у вас нет проблем, а сейчас проявилась и техника. Тоже результат работы над собой?

— Да, навыки приходили в игре, там ведь постоянно возникают разные ситуации, которые позволяют тебе адаптироваться. Плюс старался работать над техникой, своим проблемным компонентом, потихоньку становится лучше.

— Почему после тех сборов при Луческу не удалось сделать шаг в основной состав?

— Та же техника, наверное, плюс недостаточно еще был крепок. Точно чего-то не хватало. Потом поиграл в ФНЛ, узнал, что такое мужской футбол, и пошло понемногу.

— Луческу что-то вам тогда объяснял?

— Мы мало говорили. Но спасибо ему, что давал молодым игровое время. Его, бывает, не хватает. Тогда после сбора меня, Лесового и Каккоева отправили по своим командам.

— На турнире в Катаре в матче с «Ростовом» был эпизод, когда вы потащили мяч на трех соперников, вам свои же кричали со всех сторон, но вы все равно не избавились от мяча, а на паузе отдали сложную передачу Заболотному. Он на миллиметр залез в офсайд, но все же: что вас делает таким смелым, если вы уже не слушаете подсказок партнеров?

— Я уже видел свое решение той ситуации — собирался бить. Но оказалось — никак. И вдруг увидел вариант с передачей на Антона. Да, все кричали… Но я особо других решений не видел. Был нацелен на свое.